Auto bildes

12-Nov-2009

Эпиграф номер один:
“Внимание! В этом блоге нет смысла!”
Эпиграф номер два:
“Смысл! В этом блоге нет внимания!”

Мы ехали на белом как ночь коне, мощностью в двести Хонд. Я любил её не за то, что она умела готовить чай, а за то, что её бананы созревали быстрее моих. Мы познакомились когда меня сбила машина, а её Боинг. Мы сразу поняли, что очень похожи по характеру, да и в гороскопах мы тоже состояли. Она увлекалась стихами Александра Сергеевича Белинского, и знала наизусть все его сто сорок букв из поэмы “Преступление в Отказании”. Но её эрудированность затмевала красота. Если отбросить костыли, то она казалась спортивной и подтянутой, как чеснок в старых колготках заготовленный моей мамой на случай третьей мировой поездки Билана на Евровидение. Волосы были цвета отсыревшего цемента, и я сразу впадал в воспоминания своего детства. Да, вспоминал как на прошлой неделе мы лепили снеговиков из свежего и хрустящего бетона. На момент знакомства она отбывала наказание в колонии строгого режима, но как я уже сказал, Боинг рухнул в ту часть здания, где содержались особо опасные убийцы-повара, и их всех выпустили. Так она осталась без жилплощади.
Наша встреча была случайна и волшебна. Что бы хоть как то выжить она несла в пункт сдачи металла крыло от самолёта сгибаясь от усталости. Я решил помочь ей донести тяжёлую ношу и пошёл впереди с красным флажком, что бы освобождать ей проход от пешеходов и мангустов. Она настолько была очарованна моим, по истине мужским, поступком что подарила мне бейсбольной битой шишку. В эйфории она нечайно вырубила меня шесть раз подряд. От растерянности она схватила мой кошелёк и побежала. Я бы так и не встретил её больше, если бы она случайно не зацепила меня якорем. Этот брелок подарил мне капитан Авроры, когда я попросил отколоть от корабля кусочек на память. Она долго бежала, и наконец устало свалилась в роще Макдонасовых деревьев. Я настиг её и помня все знаки приличия от счастья вырубил. Три раза, как гласит в Библии. Хотя я могу ошибаться. На всякий случай я стукнул её ещё раз. Пока она спала в неестественной позе, я приготовил завтрак. Под рукой были плоды Магдонасового дерева- кивофиники. По вкусу они напоминали спагетти, хотя пахли бензонотринатрием. Бензонотринатрий, кстати сказать, был сторожем этой рощи. Это был высокий старик с помповым ружьём. Патроны давно не выдавались- поэтому он стрелял фасолью. Я не боялся его, я был уверен в том, что спасу любимую, и накрыл её противофасольевым одеялом. Мне же оставалось зябко мёрзнуть натянуть бронежилет из картофельных оладий. Он не останавливал фасоль, зато при попадании издавал смешной звук, а это давало большую вероятность избежать мучительной смерти, и умереть от смеха. Согласитесь, хоть это и смешнее, но гораздо приятнее.
Бенз, как звали Бензонотринатрия друзья, застиг нас, когда мы занимались любовью. Мы пытались составить на листочке как можно больше сочитаний из этого слова. Я не растерялся и дал ему пинка. Сторож поднял Пинка за шиворот и бросил об бетонную стену. Пинк застонал. Я удивился. Неужели он получил от этого оргазм? Пинк откинулся на спину и умер. Я подумал, что после такого наслаждения Пинк просто захотел закурить. В прыжке я воткнул ему в зубы сигару и чиркнул спичкой. “Спасибо”- простонал умерший Пинк. Забота о друге растрогала Бенза, и пока сторож отбивался от троганий Заботы- мы решили бежать. К сожалению, сказались маленькие размеры бывшей квартиры подруги. Оля умела бегать- только на месте… Времени не было, Бензонотринатрий победил Заботу и открыл огонь штопором. Это был ад. Адд. Аддддд дд дддддд, пиииииу, дддд. Фасоль калибра “фа-диез ля минор” свистела над нашими головами и разбивалась о металлические стволы Макдонасовых деревьев. Оля с жалостью смотрела на разрывающуюся фасоль. “А ведь она могла бы быть супом,”- промелькнуло у неё в голове. Внезапно она почувствовала запах бобов. О боже, это вовсе не мысль промелькнула в голове, а пуля.

“Антон, я ранена!”.
“Мозг задет?”
“А что это? И как ты считаешь, этот топик меня не полнит?”
“А ты пиши топики на irc.lv покороче.”

Оле стало плохедски плохо от плохого. Я взял её на плечи и побежал. Мы бежали шесть лет и остановились только когда возвратились на то место, от куда побежали. Сторож Бенз уже умер к тому времени, так и не дождавшись нас. Он сидел на стуле, а в руках была записка.

“Антон и Оля!
Вы зря убежали так далеко. Я стрелял вам в след только первые два года, а потом кончилась и фасоль. Простите меня за то, что я не доставил вам телеграмму. Я написал её и велел почтовому голубю передать вам её. Но только он вспорхнул в небо, как во мне заговорили рефлексы охотника и я кинул в него кошкой. Простите меня, и остерегайтесь моего брата- Бензоночетыренатрия.
Ваш Бенз. Мерседес Бенз”

Это письмо растрогало нас. Сначала меня, а потом Олю. Пока письмо трогало Олю, я пошёл в магазин и купил ей обручальное кольцо. К сожалению это была булочная, и я нашёл лишь бублик. Она сказала что это лучше чем корж и одела его на шею. Мы стали жить вместе.

Было уже утро, а мы всё скакали на чёрной как день Лошади, мощностью в триста Ламборджиней. Это бессмысленное дополнение, которое не стоит читать, потому что я знаю, что вы его все-таки прочтете и не будьте столь предсказуемыми. Мы вместе и нас многое объединяет, мы не любим собирать грибы, а еще интересно когда потонут эти зернышки в чашке горячего кофе. Когда мы причалили нас многое пугало, но все таки мы извлекли из этого пользу и научились сами завязывать шнурки, но Антон до сих пор не может справится с пуговицами на шапке, хоть я его и предупреждала, что выходя из дома надо выключать свет. Каждое слово написанное здесь имеет свой смысл и свою историю, мы пережили это(неважно что из этого получилось)и вам желаем того же.

Эпиграф номер на один больше второго:
“Жизнь и все её проявления находятся в балансе с кармой и кармушкой. Не ищи справедливость там, где степная осела пыль и я припарковал свой автомобиль.”